458 слов, юмор очень тонок, штампы не отрицаю


…- Вот гляди, гляди! Они, - Маргарита нарочно сделала ударение на этом слове, - они уже женятся! И платье какое! А мы когда будем, Макс? Ах, ну тебя, бесчувственный, не мешай радоваться за подругу!
Пока гражданская жена утирала слёзы радости, Максимилиан как можно незаметнее вытащил из кармана беззвучно замурлыкавший Blackberry. Календарь любезно напомнил о завтрашнем вечере в дорогом ресторане. Мужчина тонко улыбнулся и убрал мобильный.
Они с Марго уже 6 лет метались от разрыва к воссоединению, и было бы неплохо хоть как-то узаконить это безобразие.
- …И хранить ему верность в горе и в радости… - переливчато разносился по залу голос регистраторши в бежевом костюме и аляпистой ленте через плечо. На словах «и в горе, и в и радости», Сонечка тихонько сжала букетик свидетельницы и бросила полный надежды взгляд на Всеволода, сосредоточенно игравшего роль благочестивого свидетеля жениха. Тот не ответил, но по лицу его скользнула едва заметная тень улыбки.
- Прошу брачующихся обменяться кольцами.
Сияющий Валентин привычным жестом взлохматил шевелюру, и чуть было не опрокинул поднос с кольцами. Ольга с мягкой величественностью протянула ему пухлую руку, и на безымянном пальце её засиял элегантный сапфир. Надо ли говорить, что эксклюзивные парные кольца были её идеей, впрочем, как и атласное платье, дизайн которого Оленька продумывала целый год.
Они были созданы друг для друга: высокая, статная шатенка, словно сошедшая со страниц романа Жорж Санд, и русоватый, худощавый паренёк с улыбчивыми глазами, совершенно не выглядящий на свои 26 с хвостиком.
- Да целуйтесь, блин, уже! – послышалось откуда-то из толпы гостей, и по залу пронёсся одобрительный смешок.
- Дурачок, - шепнула хрупкая Олеся, игриво хлопая мужа по крепкому плечу. Георгий никогда не отличался особой учтивостью.
- Не, ну а что? Так и всю церемонию простоять можно, а стол накрыт, суп кипит…
Звук поцелуя решительно потонул в гуле и грохоте голосов.

***
- Ишь ты, «в горе и радости»! Выбрала себе ухажёра, аж смотреть тошно! – поджала губы Феодора Дмитриевна. Она так увлеклась осуждением дочери, что упустила из вида мужа, успевшего основательно спеться с отцом жениха и подбивать уже весьма хмельного Николая Богдановича на какие-то сомнительные авантюры.
Ольга грозно поглядела на мать, и та неохотно примолкла.
- Х-хочу по-произнести тост, - прозаикался интеллигент Рубцов, непонятно как затесавшийся на празднике жизни, - в…в-вв.. за-залог…
- Ну кто ж так тосты говорит, братяня! – взвыл над его ухом микрофон тамады, - Штрафной ему, господа!
- А что такой есть «штрафной»? – вскинул брови Дон Смит, обращаясь к сидящей рядом Сашеньке. Девушка лишь уклончиво пожала плечами и подложила приятелю ещё одну порцию картошки с мясом.
- Вот у нас была свадьба – всем свадьбам свадьба! Помнишь, Бонька, как я тебя у родичей-то умыкнул? – громыхал Николай Богданович.
- Молчал бы, завоеватель! Уж помирать пора, а он молодость вспоминает! – пробурчала Бонифация Олеговна, но её дальнейших беззлобных ворчаний счастливой матери уже никто не слушал.